1.Имя
Асгерд (в переводе со скандинавского – защита).

2. Раса. Второй образ
Оборотень. Второй образ – ворона.

3. Возраст
31 год.

4. Пол
Женский.

5. Внешность
Человек:
Невысокая (примерно 155 см), вечно хмурая. Сложена пропорционально. Иногда держится с прямой спиной, гордо поднятой головой, а иногда – ссутулившись и глядя на все недовольно, исподлобья. Лицо – нечто среднее между овальным и круглым. Нос прямой, глаза большие, серо-голубые. Губы “бантиком”. Волосы недлинные, ниже подбородка, однако плеч не достигают, оттенка настоящего меда. Того самого, цветочного с незначительным добавлением горчичного, по-своему неповторимого и притягивающего.
Как ни странно, внешность Асгерд сама по себе мягкая, все черты и контуры – плавные, хотя подозрительно конфликтует с характером. Скорее всего, во внешнем виде открыты те самые черты, которые она так старательно скрывает. Но, несмотря на иллюзию мнимой слабости, Асгерд вполне способна дать отпор противнику, с виду более крупному и мощному. Неплохо орудует мечом, а вот с луком и стрелами обходится из рук вон плохо, и скорее покалечит себя, нежели цель.
На правой руке клеймо – замкнутый круг, по которому раньше пульсировала магия, не позволявшая Асгерд покинуть замок без разрешения господина. От правого плеча, делая небольшой изгиб, к пояснице спускается татуировка в виде летящих воронов – знак принадлежности к рангу гонца Гровандского замка, ныне опустевшего и фактически не существующего.
Одета в безрукавку с высоким воротником, темно-кофейного цвета из несколько грубой ткани, с блеклыми небольшими пуговицами ближе к левому боку (причем оная безрукавка неуместна в тринадцатом веке, невольно заставляя нас вспомнить о милитаризованных государствах из какой-нибудь антиутопии), подчеркивает в Асгерд натуру солдата, послушного и угрюмого. Штаны свободные, из не очень плотной ткани (ведь нынче лето как-никак), оттенка более темного, чем безрукавка, заправлены в высокие сапоги из мягкой кожи. На поясе висят ножны с обычным стальным мечом, коими пользуется простая пехота да на другой стороне пристегнута небольшая сумка для разного рода посланий, писем и прочего. Если мерзнет – надевает плащ, спасающий разве что от холодных летних ночей.

Ворона:
“Существо черное, грязное, символ порока, смерти, чумы. Тела этих тварей, что среди простого люда зовутся оборотнями, отличаются обычным размером своим. Большие, тяжелые тела ворон, как и проклятье, которое они несут в своих нечестивых жилах, вырываются из недр земли, дабы заразить скверной нашу землю, дарованную богами за труды наши.”
                                                                                     Саэльс, проповедник Гровандской церкви, Единой и Целостной.

Она действительно больше остальных ворон. Более громкая, более сильная. Как, впрочем, и остальные оборотни, тело Асгерд значительно отличается от тел обычных ее “сородичей”. Длинные черные, как уголь, перья, не блестят на солнце, нет. Скорее, это и поражало религиозные умы людей, когда в небе кружили несколько ворон, насыщенно черных, которые, подобно теням, скользящих по прохладному воздуху там, в вышине, над самой Церковью, не боясь божьего гнева. Теперь это все забыто, Асгерд – одна из немногих, что смогли донести из времен эту форму. Менее агрессивных, но не менее от этого отвратительных по своему. Стереотип, что поделаешь.
Единственное различие от прочих – это лишь светлый правый глаз. Он выделяется, словно луч света в потемках подворотен. А когти, длинный клюв и забавная прыгающая походка принадлежат практически всем воронам, не так ли?

Превращение: сначала обычный прыжок, после которого следует второй – резкий, Асгерд вытягивается, а потом в небе уже парит птица. Превращение в птицу происходит так же незаметно для глаза, как и перевоплощение обычного оборотня в волка.

6. Характер
Первое, что вы почувствуете при разговоре с Асгерд – ее холодность, быть может, примесь заносчивости и какой-то скрытой ненависти. С детства ее заставили верить в свою ущербность, в то, что оборотни мусор, годный лишь для боев и опасной работы, ведь никто и не станет жалеть сгинувшую нечисть. За это ненависть и пожирает ее изнутри, гложет, подобно голодному демону, которого загнали в тесную клеть, а Асгерд только рада ненавидеть все и вся, чтобы был смысл рвать жилы во время бесконечного бега, чтобы еще не раз ей попадалась все новая дорога. Чтобы еще никого не подпустить слишком близко… Она привыкла скрываться, бродить, искать. Неизвестно что да и неважно что. Оборотниха любит сам вкус свободы, даже если за это она будет платить собственной душой, которая вечно горит в неугасимом пламени злобы. Злобы и страха, который заставляет ее безрассудно рваться из последних сил во все новые земли, вперед, по дорогам, поросшим бурьяном, через болота и пыльные города. В неизвестность. Она способна ринуться в самый тяжелый бой, не боясь потерять головы от вражеского меча. Просто снова и снова бросается в глотку дикой, необъяснимой пропасти, приближая себя к неумолимой смерти. Асгерд не боится сгинуть в неизвестности, впрочем, даже не задумывается над этим. Ведь вечная жажда нестись куда-то сломя голову не дает ей оглянуться осмотреться, с надеждой уцепиться за крылья осторожности. Хотя… Асгерд ни во что не верит. Ни в счастливый конец, ни в печальную историю. Она так и висит в пустоте, строит собственную жизнь на ходу, смеется в мыслях от радости и свободы, глядя с высоты птичьего полета на остальных, что не смогли или просто не хотят быть как она, одна такая, единственная. Они лишь ползают по своей земле, тянут за собой длинные ненужные воспоминания, грехи, раскаяния, родных и близких. А Асгерд нечего терять, некого.
А потом она вдруг останавливается. Застывает, окончательно обессилив. С грустью и отчаянием смотрит на все тех же людей, чувствуя себя забитой и никому ненужной одиночкой. А после взглядом проходит туда, назад. В прошлое. Ужасается собственной дикости и жестокости, начинает рушить себя, с болью и воем все сильнее вгрызаясь в душу. После чего бросает это дело и жалким неприметным человеком, слабым и беззащитным, ждет, когда ветер снова поднимет ее в небо.
Асгерд была выращена как солдат. У нее попросту отняли детство, сделав слишком жестокой к себе и окружающим, сдержанной, порой грубой. Зато она слишком слаба к ласке. Той самой, искренней. Настоящей. Нет, из-за этого она не ищет общество мужчин – перед ней все равны, Асгерд даже позабыла о своей нежной и уязвимой стороне, крайне чувствительной и ранимой. Она не показывает собственной боли, держится особняком, боясь подпустить близко. Просто потому что ее философия жизни не требует кого-то поблизости, совсем рядом. Оборотниха привыкла не продумывать свои шаги, высчитывать потери.
Предательство для Асгерд – понятие растяжимое. Она способна служить верой и правдой до того момента, когда ее мнение и мнение того, кому служит, не разойдутся. После этого не будет и сожаления, ни тревожной мысли – Асгерд ударит в спину и перейдет на другую сторону. Детей не любит, ох, как же она их не любит, впрочем, терпит, пока те не начнут действовать на нервы.

7. Биография
Верь. Честно служи на благо своего господина. Будь опорой.
Будь оружием.
Эти слова выбивали в моей голове с самого детства. Сколько себя помню, сколько верю своим мыслям и своему рассудку. От родителей детей таких, как я, отнимали с младенчества. Чтобы вырастить новые, мощные и несокрушимые армии. Чтобы никто не смог угрожать власти господина. Чтобы он не убил нас, как прочую опасную нечисть. Чтобы мы могли попробовать на вкус то самое бледное подобие жизни.
С восьми лет все дети были также серьезны и хмуры, как и взрослые воины-люди. Потому что нас вечно готовили, учили, снова готовили и снова учили. Не было времени на игры. Из хищных лап наших строгих учителей вскоре выходили все новые куклы господина: убийцы, воины, чья храбрость порой граничила с самоубийством, гонцы, охотники, телохранители, лучники. Боги, как же хотелось порой покинуть угрюмые своды замка, не слышать и не видеть господина и глупых оборотниц, которые не могли послужить ему силой. Лишь своими красивыми и гибкими телами, да отсутствием должного ума. Впрочем, мы все были собственностью. Нас заставляли присягать ему, клясться пожертвовать жизнью ради его проклятой небом шкурой.
Как только я смогла впервые превратиться, началась новая череда учений: оборотни должны были сохранять ум человека в теле зверя. Всего лишь трое, включая меня, имели облик птиц. Сокол, голубь и я, вечно угрюмая, взъерошенная ворона. Мы стали гонцами – рвали крылами своими вечно непоколебимый воздух, жесткий и холодный. В наши головы втиснули имена всей знати, адреса, правила хороших манер, а так же умение читать и писать. Просто потому что мы обязаны были различать ложь и правду, написанную на равнодушной бумаге, подделывать документы, быть ловкими и быстрыми. Да, не всегда нам доставались честные пути. Да и зачем?
А потом в мою жизнь пришли перемены: новые задания, свобода… и все новые испытания. Первым делом, прежде, чем выпустить новоиспеченных гонцов, всех нас клеймили. Смесь боли и магии – отныне мы не смогли бы по собственному желанию унестись из замка, из тесных темных казарм. Но я наслаждалась. Рвала глотку от смеха, когда имела возможность подняться в воздух, в небеса, вечно нежные и приветливые для пернатых оборотней. Пусть и клеймо, позорная метка, звала назад, а лапу оттягивал жесткий пергамент, шелестящий во время полета. Плевать, что я вечно бежала по кругу. Плевать, что мне причиталась другая жизнь. И плевать, что я была больше похожа на собаку, верную гончую, нежели на человека. Зато могла испытать радость полета, зато жила и пьянела, глядя на мир свысока.
***
- Ну же, держите ее!
- Хватайте бесовку!
Они кричали, вопили. Размахивали руками, а я лишь могла кричать от боли и подлетать на жалкие сантиметры от земли. Проклятые дети подстрелили меня из рогатки, когда я отдыхала на крыше какой-то хибары. А теперь мелкий камень перебил крыло, мешал. Застрял. Было больно. Поэтому я перевоплотилась в человека. Озлобленного на весь мир, сжигаемым одной только ненавистью. Тяжелой рукой я чуть не вышибла дух из паршивца, а другого чуть было не повесила прямо на фонарном столбе. После того, как они с плачем унеслись к своей мамке, я вернулась в замок. С перебитой рукой.
                                                                               Из моего же дневника.
***
За эту оплошность было наказание. Секли хворостиной, как молодую, ни на что не способную неумеху-селянку. Просто потому что позволила открыть свой лик двум слабоумным кретинам. Я сгорала от стыда, за то, что не смогла сдержать свой гнев, позволила разуму погаснуть в животной страсти к крови. Руку вылечили, а раны, оставленные от хворостины – зажили.
Казалось бы, после этого я снова вернулась к обычной своей жизни гонца. Забыла все, окунулась с головой в работу. А потом все рухнуло в один миг. Знаете ли… Я не сильна в политике. Кому-то не нравилось правление моего господина, но ведь невозможно же ринуться в бой против годами натренированных оборотней? Поэтому его просто убили в собственной постели. Телохранители позже нашли и растерзали убийцу, однако было поздно. Мы освободились от клятв, но оказались проклятыми проданными ими же – никто не делал своей работы с желанием. Поэтому всем понятна была причина опоздания защитников. А после этого… Настала чума. Чума для людей и пир для оборотней. Волки, медведи, вепри рвали своих жертв на части, город захлебывался в крови, глох от воя и несокрушимого рева. Слышался плач детей, крики женщин и звон оружия. Вспышки огня, смрад. Я больше не смогла существовать там, жрать падаль вместе с остальными воронами и ждать конца всему этому. Довольно.
Верь. Честно служи на благо своего господина. Будь опорой.
Будь оружием.
“И да низвергнут вас боги, дети демонов и скверны.”

8. Профессия. Род деятельности
Гонец/курьер.

9. Пробный пост
Я медленно продиралась сквозь подлесок. Робкая тонкая нить звериной тропы вела к людям – запах дыма, чего-то горького и одновременно манящего не мог обмануть меня. А начинался тот самый рассвет, что многие ждут с таким нетерпением. На острой зеленой траве блестели капли росы, словно осколки горного хрусталя, который затерялся среди зелени из дырявого кармана какого-нибудь балбеса. Земля казалась мягкой, а воздух совершенно чистым, дышалось легко. Свободно. Это тебе не город, сковывающий легкие стальными обручами, здесь нет докучавших мне когда-то Гровандских проповедников, которые при одном только появлении оборотня начинали сыпать на голову несчастного целыми огромными отрывками из их священных книг, обещавших полное истребление нашего рода, как помощникам бесовской силы. А теперь посмотрим, где оказались они со своей-то божественной поддержкой, и где теперь я. Все справедливо, не так ли?
Под моей ногой негромко хрустнула ветка, отвлекая меня от долгих и глубоких раздумий. Перед взором сразу же появилась небом забытая деревушка, огражденная разве что покосившемся забором.
- Приветствую тебя, Асгерд. – хмыкнула я. Себя не поприветствуешь – никто не поприветствует. Собственно, на мою выходку даже пеструшка, проходившая мимо, не отреагировала. Оно и к лучшему.
доп.часть.
Аптахар
не отрицаю. Хм, даже более того - я просто умолчала о последствиях превращения. Та же боль в суставах, жжение на месте клейма - как бэ немного магии там осталось.

Человек:

Ворона:
http://img0.liveinternet.ru/images/atta … 4Voron.jpg
http://img-2007-04.photosight.ru/11/2027433.jpg

Оборотень ворона... Кого только не встретишь в нашем захолустье! Чтож, рады приветствовать. Только вот не любите вы себя, госпожа, а у нас здесь и побаловать нечем: одни развалины, да пьянчуги в них живущие. Братья то по крови есть конечно, но все больше клыкастые, а не клювастые. Так что вот вам пару советов: превращайтесь где нибудь в месте уединенном, да в таверну не залетайте. А то знаете ли, хоть и расхваливает трактирщик свое мясо свинное... кхм. Ну я думаю, вы меня поняли)
Damien

Отредактировано Асгерд (2010-02-08 18:54:57)